Дети и женщины войны
Статья написана по реальным событиям военного времени, происходившим в семье Евсеевых Ивана Федоровича и Анны Ивановны. Идея написания статьи «Дети и женщины войны» принадлежит Вере Ивановне, она помогала в сборе материала. Материал подготовили довоенные дети Евсеевых: Ангелина Ивановна, Владимир Иванович, воспоминания Нины Ивановны и Анны Ивановны взяты из опубликованной ранее книги «Жили-были». Материал и фотографии обработала и представила в виде статьи Марина Ивановна.
2020 г.
Страшное дело это – война.
Никогда и никому не пожелаешь этого несчастья.
(Из выступления ЕвсееваИ.Ф. перед школьниками)
Семьдесят пять лет прошло с момента окончания Великой Отечественной Войны! Это, с одной стороны, много, ведь это пять поколений: участники войны, дети войны, внуки, правнуки и праправнуки участников войны. А с другой стороны, для нас – детей фронтовиков – это близкая связь поколений через наши воспоминания папиных рассказов о войне, его письма с фронта, которые мы бережно храним. И мы остаемся, пожалуй, последним связующим звеном между фронтовиками и нашими детьми и внуками, которое еще может передать им по крохам воспоминания объективных событий того страшного времени.
Я, Марина Ивановна, не являюсь ребенком военного времени, так как родилась в 1950 году, но мои старшие братья и сестры Геля (1931 г.р.), Нина (1934 г.р.), Вова (1937 г.р.), Юра (1939 г.р.) и Аннушка (1940 г.р.) относятся к категории «Дети войны».
22 июня 1941 года тревожно-настороженный, пронизывающий голос Юрия Левитана известил о начале войны! Взрослые с ужасом слушали его, а дети, до конца не понимая, что происходит, также ощутили тревогу. В одно мгновение началась новая жизнь. Папа и мама каждое утро уходили на работу, еще более ответственно выполняли там свои обязанности, на которые наложило свой отпечаток сложное военное время. Приходя домой обсуждали проблемы военного времени. Семья слушала сводки Левитана. Бабушки по-женски понимая ситуацию, беспокоились о детях и внуках. Все это вселялось в ранимые души детей, и каждый ощущал происходящее по-своему в силу возраста. Старшей Геле было уже 10 лет, а младшей Нюре только годик!
Папу не сразу взяли на фронт, ему было в начале войны 35 лет, он работал заведующим городским отделом народного образования города Тобольска. А в семье было уже пять детей. На войну папу отправили в октябре 1942 года.
Из воспоминаний Вовы:
«Когда и как началась война я, конечно, не помню. Мне тогда было только 4 года 2 месяца и 22 дня. Но помню, то утро, когда папа уходил на фронт. Ещё накануне вечером чувствовалось в доме волнение, что завтра папа уйдёт на войну. Было раннее утро, темно на улице. Я спал в своей кровати, он поднял меня с постели, я проснулся, папа взял меня на руки, поцеловал. Папу в то утро провожали на пристань для отправки на фронт».
В семье началась сложная, беспокойная жизнь без отца и мужа. Все заботы легли на плечи мамы и бабушек Татьяны Михайловны (папиной мамы) и Марины Ивановны (маминой мамы).
Во время войны мама работала сначала завучем, а с января 1944 года директором семилетней школы № 3 г. Тобольска. На ее плечи легла тяжелая ноша – заведовать учебной работой, а потом и руководить школой в сложное военное время. А ведь ей в начале войны еще не исполнилось 27 лет!
Во время войны мама много работала, иногда находилась в школе до позднего вечера. А дома пять маленьких детей и две пожилые бабушки. Всем им было нелегко в то военное время: не хватало еды, одежды; но, самое главное, не было рядом любимого человека, на которого можно было положиться. Мама не роптала на судьбу, понимала, что на фронте еще тяжелее.
Из воспоминаний мамы:
«В начале войны наша школа приняла на занятия детский дом № 13, эвакуированный из Москвы. Все учителя школы встречали воспитанников на пристани, устроили их в здании бывшей школы глухонемых, и потом начались повседневные заботы о их жизни, учебе, чтобы в трудные годы войны заменить им все, что было оставлено в Москве.
Как трудно нам пришлось жить во время войны! Ежедневное недоедание, отсутствие мыла, керосина. А тут еще эпидемия сыпного тифа. В семье у нас был строгий распорядок во всем, особенно старались разделить хлеб, следить за чистотой помещения, гигиеной жизни. Только вера в победу, только жажда жизни, только надежда на возвращение нашего воина – отца помогли победить нам все и дождаться самого радостного дня, в который мы услышали об окончании войны, а затем встречали дорогого человека».
На фото Евсеева Анна Ивановна – наша мама, 1944 год
Геля вспоминает:
«Когда я училась в 7 классе, в городе распространялась эпидемия тифа. Было указание всех детей обстричь под машинку наголо. Мама, как директор школы, усадила меня на стул и обстригла, а волосы уже были длинные, и я заплетала их в косички. Слезинки текли по щекам, но что делать, если было такое указание, а ей, как директору школы надо это выполнять. Всех детеймама подстригла под машинку».
Из воспоминаний Аннушки:
«Когда началась война, мне был один годик, так что тяжелые военные годы я знаю только по рассказам старших. Вспоминают, например, как было голодно, как наша мама занималась вечерами при свете коптилки (фитилёк на блюдечке с каким-то жиром), уложив ребятню, она подолгу в темноте стояла, прижавшись спиной к печке-голландке, и думала свою бесконечную думу. А думать было о чём: папа на фронте, семья большая (старшей Геле было 10 лет, Нине — 7, Вове — 4, Юре — 2, мне — 1, две бабушки), малые да старые, единственная мамина учительская зарплата…».
Фото 1943 года, его папа всю войну носил в кармане гимнастерки.
На фото дети военного времени, верхний ряд слева направо:
Геля, Нина, Эдик (папин племянник), нижний ряд: Юра, Аннушка, Вова
Всем трудно было во время войны, но особенно детям. Они повзрослели раньше времени, лишены были многих детских радостей, а главное — не получали полноценного питания, не доедали.
Воспоминания Гели:
«Наша семья, как и другие семьи, испытывала недоедание. Хлеб получали по карточкам – детям по 300 граммов, бабушкам – по 250 граммов, маме 500 или 600 граммов, не помню точно. Бабушки очень жалели детей. Мама сказала: «Мы все должны выжить».Сшили мешочки под хлеб на каждого. В кухне были прибиты гвозди и на них вешали мешочки, каждый знал свой мешочек. Хлеб, полученный по карточкам, развешивали на весах и раскладывали по мешочкам. Кушали за столом все вместе. Хлеб из мешочка делили на 3 еды».
Геля и Нина были постарше, они ходили в школу, а Вова, Юра и Аннушка ходили в детский сад. Посещение детьми детского сада было не только подспорьем в воспитании, но и помогало хоть как-то прокормить детей.
Из воспоминаний Аннушки:
«Сколько помню, всегда не хотелось ходить в садик… Ведь мы были домашними детьми, всегда с бабушками, а главное дома…Но нас отправляли в садик, так как там кормили, а дома есть во время войны было нечего. Когда папа пришел с войны и стал работать, нас в садик не водили, мы были дома с бабушками».
Из воспоминаний Вовы:
«Кормили в детском саду по норме того времени. Но конечно этого было мало. Интересно вспоминать те моменты утром за завтраком, когда каша в тарелки всей группе уже разложена, а кто-то в сад не пришёл. Глаза всех ребятишек были обращены в это время на воспитательницу, которая с тарелкой отсутствующего и ложкой в руке раскладывала его порцию всем в тарелки по одной ложке.
Если кто-то заболел и не смог прийти в детский сад, то можно было перед обедом прийти в кухню детсада с судочком, получить и принести домой дневную порцию хлеба, обед из двух или трёх блюд и полдник. Судочек состоял из трёх отделений, трёх сосудов: нижний для первого блюда, средний (меньше по размеру) – для второго блюда и верхний – для хлеба и полдника.
Однажды в детском саду был карантин. Было лето. Примерно неделю мы все жили в саду. Кроватей для всех не было. Спали на полу, вдоль стены. Матрасов тоже не было, только пара простынок, да лёгкое одеяло. Ночью было холодно. Утром подстилки у всех были мокрыми.
У нас с братом была игрушка – машинка грузовая, с кузовом. Её за верёвочку катали по улице. Игра – игрой, но каждый раз при возвращении домой, кузов машинки был заполнен мелкой щепой, которой бабушка Марина растапливала и грела самовар».
Вова вспоминает интересный случай, как он ходил записываться в первый класс:
«Я посещал детский сад №2 по улице Ленина. Мне разрешалось уходить домой из детского сада самостоятельно, шёл 1944 год, и мне уже было семь лет. И вот однажды мы с Юрой Пестовым, которому тоже уже исполнилось семь лет, и с которым мы уходили домой из детского сада в одну сторону, договорились пойти в школу записываться в первый класс. Я знал в городе только одну школу, по улице Декабристов, школу №3, потому что я в ней был, т.к. в ней работала моя мама. В школу мы пришли уже наверно после шести часов вечера, и встретила нас в школе, конечно, уборщица. Узнав, зачем мы пришли в школу, она нас повела к директору, и, открыв дверь кабинета, сказала, что тут пришли ребятишки записываться в школу. Нас директор приняла – это была моя мама. Я, конечно, расплакался, а мама, успокоив меня, сказала, что она уже давно записала меня в первый класс. После этого пошли домой вместе с мамой. Ну, а Юра Пестов по месту жительства должен был записаться в школу №14, он жил на Слесарной улице».
Еще один интересный случай из воспоминаний Аннушки:
«Однажды, еще во время войны, мама испекла торт к какому — то празднику и поставила его в шкаф, который стоял в спальне. Мы в те времена всегда хотели есть, и вот мы (я, Юра и Вова) долго смотрели на него и решили попробовать. Решали, конечно, братья, я ведь была меньше их и делала все, как они. Когда старшие обнаружили, что торт общипан с одной стороны, стали спрашивать, кто это сделал. Мы не сознавались, боясь, что будут ругать. Тогда мама сказала: «Придется торт выбросить, потому что его обглодали мыши, а после мышей есть нельзя, можно отравиться». Помню, я заревела первая, так как было жалко выбрасывать такой вкусный торт, ведь мы были такие голодные. И братья сознались. Я не помню, ругали нас или нет, главное, что торт потом ели все вместе».
Гелины воспоминания о военном времени:
«Вспоминаются зимы военных лет с очень низкой температурой -38, -40 градусов и ниже, но в школу мы ходили. Иногда, пока мы шли до школы, замерзали чернила в чернильницах. Тогда не было таких ручек, какие есть у современных учеников. Ручки были с металлическими перышками. Трудно было с учебниками, тетрадями, иногда писали на старых книгах. Знали, что это трудности военных лет.
Во время войны я ходила с тетей Тасей в деревню Спасовку к Копыловым (семья дяди Пети). Там жила его жена Татьяна Глактионовна, дочь, сын. Дочь работала на тракторе, звали ее Настасья. Стояла жаркая погода, шли пешком. В первый день дошли до Карачино и там ночевали у Кремлевых. Нас хорошо встретили, накормили творогом со сметаной, домашним хлебом, молоком. Утром мы снова отправились в путь. Тетя Тася всю дорогу пела революционные песни: «Мы шли под грохот канонады, мы смерти смотрели в лицо», «Взвейтесь кострами», «Картошка» и т.д. По дороге к нам присоединилась девочка, примерно такая по возрасту как я, она шла в соседнюю деревню. У меня была маленькая булочка граммов 50, и я ее разделила пополам и угостила девочку. Конечно, мы ее сразу съели. Идти было утомительно от жары, хотелось пить, и мы пили воду из лужиц через платок. К вечеру добрались до деревни. Там мы жили несколько дней. С утра ходили в лес, собирали землянику. Ягод было много, но еще больше комаров.Набрали ягод и пошли домой. На обратном пути опять заночевали у Кремлевых. Это было лето 1942 года, так как папа еще был дома.
Когда тетя Тася работала в Овсянниковой, то я ходила пешком к ней. Пока шла в первую дорогу, смозолила ногу, и она загноилась, ничего надеть не могла из обуви. Там ходила собирать колоски вместе с деревенскими ребятишками, босиком по стерне, да еще колючки вонзились в ноги. Потом из корочки от книги я вырезала подошвы и привязала их к ногам, это уже было лучше. За сбор колосков мне выдали 5 кг муки, и когда я принесла ее домой, то была большая радость, бабушки постряпали шаньги.
Когда папа был уже на фронте, мама с другими женщинами зимой ходила в ближайшие деревни менять вещи на продукты, грузила на саночки и тащила домой. Однажды она даже с себя зимнее пальто обменяла и пришла в какой-то чужой куртке-стеженке. Она очень хотела, чтобы все мы выжили».
Большим подспорьем в питании семьи в военное время был огород, который возделывали бабушки. Старшие дети помогали копать землю, поливать, полоть грядки, да и просто помогали по хозяйству, работы дома было много.
Из воспоминаний Гели:
«У нас был огород. Выручали овощи. Под картошку места было мало, приходилось ее покупать или обменивать на вещи. Когда папа был призван в армию, у нас в семье работала одна мама. Бабушка Татьяна «выхлопотала» себе небольшое пособие за сына, находящегося в армии. Старые люди тогда пенсию не получали. В летнее время дети помогали в огороде поливать, полоть. С Вовой мы пилили дрова на неделе, если не хватало дров до выходных. А в выходной день пилили дрова я и мама. Около дома был колодец, и вода из него использовалась на хозяйственные нужды, а на чай, приготовление еды надо было носить воду на коромысле летом, а зимой возили на санках в бочке. Воду брали из водокачки, которая находилась у Пятницкой церкви в маленьком домике. Воду отпускали за мелкие деньги. За одно ведро была установлена определенная плата. Расстояние от колонки до дома было большое: кварталов 5. Мы в то время жили у Андреевской церкви».
Гелины воспоминания о пионерских делах военного времени:
«В пионеры я была принята в 1940 году, когда училась в 3 классе школы №3. В торжественной обстановке мы давали пионерскую клятву – хорошо учиться, быть примером во всех делах. Нашим пионервожатым был студент педагогического училища Александр Сокерин.
1941 год – началась война. Многие тоболяки ушли на фронт, среди них был и наш пионервожатый. Хотя мы были детьми, но понимали трудности военного времени. Мы, несколько девочек, взяли шефство над женщиной с ребенком, у которой муж был на фронте. Она жила на улице Декабристов. Утром она уводила сына в ясли, а вечером мы его забирали и водились с ним пока она не придет с работы. Женщина нам была благодарна и даже написала в газету «Тобольская правда».
В летнее время на улице Декабристов 26, где жила моя подруга Ида Арефьева, организовали «детский сад» — собирали детей дошкольного возраста и смотрели за ними, пока матери не вернутся с работы: читали им сказки, устраивали концерты, учили с детьми стихи и песни. Пионерские отряды занимались сбором металлолома. В 1941 году в город привезли детей из Ленинграда, которые жили в детском доме и учились с нами. Мы с ними дружили. Во время войны из школы отправляли посылки на фронт. Дети приносили носки, варежки, кисеты с табаком, кто что мог. Я вышила на кисете звездочку, наполнила его табаком, положила в кисет небольшую записочку. Прошло время, и я получила письмо с фронта от бойца, которому достался мой кисет. Его часть в то время находилась в Брянских лесах.
Во время войны в Тобольске был госпиталь. Мы ходили туда и принимали участие в концертах, некоторые раненые просили нас написать письма родственникам. Читали раненым газеты и книги».
Трудное военное детство досталось нашим довоенным братьям и сестрам. Мама много времени проводила на работе, папа был на фронте. Воспитание детей было доверено добрым и трудолюбивым бабушкам Марине и Татьяне.
Воспоминания Нины:
«Бабушка Марина кормила нас всех, готовила еду на восемь человек. С вечера на следующий день она чистила целое ведро картошки, так как почти вся еда готовилась из «огородной осетрины». И хоть мы ей предлагали свою помощь, она ее не принимала, говорила, что мы ее куска хлеба лишаем. Чистит бабушка картошку и другой раз заснет, нож из рук выпадет и разбудит ее. Поднимет бабушка нож и продолжает свой труд. Летом пойдет в огород серпом окашивать траву, там приляжет на межу и подремлет немного. Не досыпали они, бедняги, много было у них работы с нами. Недаром была у бабушек поговорка: «Охота не могчи, да некуда легчи». И, правда, не только некуда, но и некогда прилечь им, пожилым людям: всюду дети, меньше 5 детей не было, а чаще было больше. Играли, бегали летом во дворе и огороде, а зимой — дома. Бабушки нам разрешали строить из стульев, сундуков машины, паровозы и т.д. Мы слушались своих бабушек, но, бывало, в разгар игры шуму — гаму было достаточно. Бабушка Татьяна говаривала: «Завязала бы глаза и бежала, бежала, бежала!» Бабушка Марина: «Счуваешь вас, неуемных, счуваешь, а вы не счуваитесь!» (Счувать — успокаивать, урезонивать — Тюменский диалект)...
Бабушки были всегда с нами. Помнится мне, если мы чего-то боялись в детстве, кто-то нас обидел, со своей бедой мы бежали к нашим бабушкам и прятали свои маленькие головы, как страусята, в их длинные и широкие юбки, ища защиты. Возле них мы чувствовали себя спокойными и ничего не боялись».
Из воспоминаний Вовы:
«Бабушка Марина занималась по дому приготовлением пищи. С утра она уже у русской печи. Помню, она меняла подв печи, это пол в ней — днище топки, по которому двигались чугунки, чугуны и сковородки. Подбылкирпичный и снашивался, так она старые потёртые кирпичи убирала и выстилала всё новыми кирпичами. Ещё она ходила в лес во время цветения трав собирать их: полевой чай, иван-чай, зверобой, малиновый лист и другие. Рюкзаков тогда не было. Она брала обычный мешок, в уголках его завязывала что-нибудь (картошку мелкую, например) одной верёвкой, а горловину мешка охватывала петлёй из срединной части верёвки. Получалось что-то наподобие рюкзака…».
Аннушка вспоминает:
«…Бабушка Татьяна следила за одеждой детей. Она шила, перешивала, штопала, вязала, перевязывала. Починки было много. В трудные годы она перешивала из больших чулок поменьше, у всех были варежки, обшитые бабушкой тканью — теплее и прочнее. Бабушка была огородница, сажала овощи, цветы, капусту.
Помню, хотя была совсем маленькой, когда укладывались на ночь спать, бабушка Татьяна грела одеяла возле голландки, пока раздеваешься, а потом укутывала, так было тепло и уютно!»
В центре бабушка Татьяна с внуками и невестками, фото 1944 года
Три года папы не было дома, все это время мама с детьми жила в ожидании долгожданной встречи. Все военные годы родители писали друг другу письма. В одном из писем папа сообщил, что пишет письма домой каждую неделю, а то и чаще. Если посчитать, то получится, что папа написал более 150 писем. Думаю, что столько же и мама написала писем. Мама сохранила папины письма, все они были ей пронумерованы и разложены по годам, хранились долгое время в черной кожаной папке. Но не все письма сохранились. До нас дошло 137 писем. Они были нами опубликованы в сборнике «Письма с фронта», с них сделаны фотокопии. В настоящее время письма хранятся в Тобольском архиве.
Семья с нетерпением ждала писем с фронта. Как только приходило очередное письмо звали всех, усаживались за столом, у печки, на крылечке, много раз перечитывали, очень радовались, что папа жив и невредим.
Все письма папы пронизаны любовью к своим детям, жене, бабушкам. Как трогательно папа пишет о детях и обращается к ним со словами: «мои милые малышки», «маленькие, миленькие мои детки», «малюточка Нюрочка». Думая постоянно о них, папа все время беспокоился о их учебе, о здоровье, о том, как они проводят время, во что играют. Посылал подарки в виде рисунков. Дети очень радовались этим незатейливым подаркам.
Папины рисунки детям из писем:
Папа вернулся с войны в октябре 1945 года. Он прилетел из Тюмени на двухместном самолете, а затем из аэропорта приплыл на катере по Иртышу на пристань г. Тобольска. В момент возвращения папы мама была на работе, и папа, чувствуя это, пришел в школу.
К парадному крыльцу школы подошел солдат в гимнастерке с шинелью, свернутой кольцом (скаткой), на плече, в руках вещмешок. На крыльцо выбежали ученики, учителя и мама. Состоялась долгожданная трогательная встреча папы, мамы и сына (когда Вове сказали о возвращении папы, он со слезами на глазах выбежал из здания навстречу отцу). Нина была дома. Геля в это время училась в школе № 1. В тот момент, когда она вместе с одноклассниками утепляла окна, ей сообщили о приезде папы, оставив все, она побежала домой, где уже все собрались. Состоялась не менее трогательная встреча с детьми, матерью, остальными родственниками и знакомыми.
После войны и возвращения папы началась нелегкая трудовая, но счастливая послевоенная жизнь.
Всего в нашей семье родилось 10 детей: пять довоенных, пять – послевоенных. Все получили высшее образование. 8 из 10 пошли по стопам родителей – стали педагогами.
Фото сделано в 1980 году.
На фото все 10 детей Евсеевых по старшинству справа налево: довоенные – нижний ряд: Геля, Нина, Вова, Юра, Аннушка; послевоенные – верхний ряд: Вера, Ваня, Марина, Таня, Лида.
У мамы были награды: «Медаль материнства» 1 степени, ордена «Материнская слава» III, II и I степени, медали «За трудовую доблесть», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов»,. Почётное звание и орден «Мать — героиня», который мама получила в 1974 году. У мамы так же было много грамот и благодарностей за хорошую работу. Мама была отличником народного просвещения.
И в заключении хотелось бы привести известные слова о женщинах войны, которые в полной мере относятся и к маме, и к бабушкам, пережившим это страшное время.
Женщина! Все победила она:
Боль, и разлуку,
И смерть, и усталость.
И ничего ей не нужно на свете,
Только бы не было в мире войны,
0 Комментариев